Спикер: Лия Али
Интервьюер: Томас Кларк
Доктор Лиа Али — руководитель онлайн-сервиса myhealthlocker, который позволяет людям контролировать информацию о своем самочувствии, тем самым влияя на свое здоровье. Эта система считается образцовой, она была реализована для пациентов в South London & Maudsley NHS Foundation Trust. Доктор Лиа Али — практикующий психиатр фонда, ее научные интересы лежат на стыке области психического и физического здоровья.
Каким будет система здравоохранения через 30 лет?
Появится много нового. Во всех других сферах произошла революция — мы стали использовать технологии каждый день. Например, банки поменяли систему работы, чтобы их клиентам было проще проводить финансовые операции. Что-то подобное можно было бы придумать и в области здравоохранения, но тут могут возникнуть проблемы. Одно дело, когда вы совершаете онлайн-покупки или оплачиваете какой-то счет через интернет, и совсем другое, когда проводите онлайн-операции, связанные со здоровьем. У этих действий совершенно другой эмоциональный фон. Я думаю, что это человеческий фактор тормозит весь процесс и сопротивляется переменам. Но сейчас подрастает новое поколение — цифровое. Я думаю, что через 30 лет картина полностью изменится. Общение по большей части будет происходить в сети. Взять, например, проект Big White Wall, у которого есть программа онлайн-поддержки клиентов. Он предоставляют психологическую поддержку исключительно в виртуальной реальности, но потом ту же услугу можно получить и в оффлайн-режиме. Чем дальше, тем больше будет подобных проектов.
Проект Big White Wall позволяет получить психологическую помощь от пользователей по всему миру. То есть, эта помощь дистанционная. Как вы думаете, какие у него перспективы? Сможет ли использование этого сервиса заменить разговор с живыми людьми? Не только с врачом, но и с семьей, с людьми, с теми, кто заботится о вас?
Нет. Проект, вроде Big White Wall, никогда не заменит общение с семьей или врачом. Но он дает возможность получить психологическую помощь тем, кто по какой-то причине изолирован от общества и при этом испытывает сильный психологический стресс. Раньше такое было невозможно. Психические расстройства — не редкость, психические заболевания встречаются у каждого четвертого, но большинство людей никогда не получало помощь. Мне нравится проект Всемирной организации здравоохранения Mind the Gap, он помогает повысить уровень охраны психического здоровья и дает к нему доступ клиентам по всему миру, вовлекая в этот процесс людей, у которых нет психиатрического образования. В развивающихся странах один психиатр приходится на территорию размером с Уэльс. Даже в Великобритании такие услуги не всегда доступны. Этот проект, в сущности, — совокупность алгоритмов, которые разрабатывались в течение долгого времени для того, чтобы диагностировать такие болезни, как депрессия. Это показывает, что, конечно, даже хорошо отработанные алгоритмы не смогут заменить дипломированного психиатра, но они помогут тем группам пациентов, у которых нет возможности получить вообще никакой психологической помощи. И таких проектов становится все больше. Проекты, в которых взаимодействие между людьми происходит дистанционно, просто дают больше возможностей, не заменяя при этом личное общение.
даже хорошо отработанные алгоритмы не смогут заменить дипломированного психиатра, но они помогут тем пациентам, у которых нет возможности получить психологическую помощь
Когда в какой-то области появляется машина, которая что-то умеет делать, причем необязательно лучше, чем человек, но когда она просто что-то умеет, то люди становятся больше не нужны. Смогут ли машины заменить человека? Как этого избежать?
Надо прислушиваться к пациентам. Я думаю, что большинство скажет, что человеческое общение — один из ключевых факторов, влияющих на здоровье. Человеческий контакт не обязательно должен быть личным. Есть примеры, когда люди взаимодействуют другими способами, например, благодаря социально-сетевым сервисам поддержки. Технологии не могут полностью заменить человеческое общение. Эти темы были подняты в докладе Франциска в Великобритании. В больнице Mid-Staffs, на севере Англии, случился большой скандал, потому что оказалось, что пожилые люди и люди, страдающих слабоумием, не получали должного ухода. Одна из важных причин была в том, что наша культура так устроена, что такие пациенты воспринимаются не как люди, а как пешки в большой игре здравоохранительных корпораций. Я всегда буду против технологий, которые обезличивают пациента.
Вы работали в Государственной службе здравоохранения, где занимались разработкой myhealthlocker — платформы, которая позволяет делиться информацией о здоровье и общаться с врачами. Что за идея стоит за этим проектом?
Вы сказали, что myhealthlocker — это способ общаться с врачами. Система, которую мы разрабатываем, на самом деле нечто гораздо большее. Она активизирует пациентов. Ведь, если люди активно вовлечены в процесс лечения, то и результат становится лучше. Если человек, например, болен диабетом, и хочет чувствовать себя лучше, то он должен сам проверять уровень сахара в крови, должен сам ходить к врачу за лекарствами, должен сам соблюдать диету. Когда людей слишком сильно опекают и позволяют им быть пассивными, то результат и близко не сравнится с тем, когда их активно вовлекают в процесс. Взаимоотношения врача и пациента надо менять; система должна строиться на основе осознания и содействия.
Как можно «активизировать» людей? Человек, больной диабетом, он, по сути, всегда будет пациентом, ему нужна медицинская помощь в течение всей жизни. Но как добиться того, чтобы люди, у которых нет таких заболеваний, стали более активными и смогли бы диагностировать болезни на ранних стадиях?
Надо очень хорошо понимать, что для человека служит стимулом и мотивацией. Это точно не инструкции: ешьте фрукты и овощи пять раз в день. Это должно быть объяснение: если будете есть овощи, то сможете дольше заниматься своим любимым делом, будете лучше себя чувствовать и сможете избежать травм. Хороший врач так и делает. Цифровые технологии просто дают возможность дать обществу больше информации, но власть при этом остается в руках у врачей. Впервые у людей будет доступ к огромному количеству данных о них самих. Кто-то не будет знать, что делать с этой информацией, а кому-то она не будет нужна в таком объеме. Но это нормально. Такая система нужна для того, чтобы из большого массива информации выбирать то, что нужно для ваших конкретных целей.
Как системы, вроде myhealthlocker, могут помочь людям с психическими заболеваниями?
Первое место уделяется как раз психическому здоровью. Опять же, возвращаясь к ценностям и к тому, что важно людям. Например, ко мне приходят пациенты с депрессией. Они не всегда понимают, что у них депрессия, но они могут рассказать, что больше не могут делать какие-то вещи. Они не могут вовремя забрать из школы своих детей, они не могут сосредоточиться и заполнить заявку о приеме на работу. То есть они описывают депрессию, но не биологическими терминами, о которых пишут учебниках. Очень важно понять, что чувствует человек и что ему может помочь. Myhealthlocker дает возможность составить список важных, по их мнению, вещей. Я как врач не могу такого сделать. Я не могу сказать: «Итак, оцените свое настроение по шкале от одного до десяти. Скажите, сколько раз за эту неделю вы забирали свою дочь из школы вовремя. Напишите, сколько заявок о приеме на работу вы заполнили на этой неделе». Наш проект помогает определить, какие важные процессы происходят у людей, а потом позволяет использовать эту информацию, чтобы помочь им вылечиться.
такие пациенты воспринимаются не как люди, а как пешки в большой игре здравоохранительных корпораций
Вот другой пример. У меня был один пациент, мы пытались сократить количество марихуаны, которое он курил. Он курил с 13 лет, так что для него марихуана была важной частью его жизни. Этому человеку было очень сложно избавиться от зависимости. Мы потратили много сил на то, чтобы мотивировать его просто обратить внимание на то, сколько он курит, на то, как складывается его жизнь и на то, что стало причиной появления зависимости. Мы использовали методы исследования myhealthlocker, чтобы сопоставить определенные ситуации с определенными симптомами, которые он называл. Надо было завести своего рода дневник, в котором бы можно было сопоставлять разные факторы. Мы придумывали цели, например, «сократить количество марихуаны» или что-то другое, и помещали их в контекст других факторов: боль, которую он испытывал, симптомы тревоги (установленные им самим), сон, аппетит, связывая все это между собой. Здесь очень важна визуализация.
Другая функция, которая будет полезной для пациентов с психическими проблемами, это возможность следить за физическим здоровьем. Отделение физических симптомов от психических приводило к тому, что люди с серьезными психическими заболеваниями умирали примерно на 20 лет раньше, чем остальные. Это большая проблема. У нее есть множество причин, но самая главная — это то, что и люди разделяют физические и психологические проблемы, и услуги предоставляются обычно только по одному из этих направлений. Психические заболевания не слишком отличается от физических, но мы считаем их разными. В myhealthlocker много внимания уделяется физическим параметрам: возможности измерить давление, например, или пульс, или вес и связать все это со здоровьем человека в целом. Есть и другие хорошие проекты, которые этим занимаются, например, IMPARTS в King’s Health Partners.
Какой будет роль профессиональных врачей в будущем?
Изменится то, как они взаимодействуют с пациентами. Возможно, они будут чаще давать виртуальные консультации. Я надеюсь, что мы научимся правильно оценивать информацию, которую дают нам пациенты, и это станет важной частью (или вообще основой) плана лечения или базы данных, которая используется для лечения. Как только мы научимся сотрудничать, ключевая роль врачей сведется к тому, чтобы правильно интерпретировать информацию из базы данных. Им надо научиться правильно использовать большое количество информации, которое они получают или дают пациентам. Но совершенно точно одно: нам всегда будут нужны врачи, обладающие более глубокими знаниями, чем мы. Они никуда не исчезнут.
Необходимо также принять тот факт, что стоимость лечения будет накладывать все больше ограничений. Но зато технологии могут дать более широкий доступ к медицинским услугам. Надо осознанно подходить к вопросам свободного доступа, этому нас учат такие проекты, как Mental Health Gap.
А что будет с медицинским образованием?
Я надеюсь, что больше внимания будет уделяться тому, как правильно использовать информацию. Когда я только начала работать врачом, то первое время все время носила в кармане одну и ту же книгу. Если в книге не хватало какой-то информации, то лечение могло пойти не так. Сейчас у нас есть доступ к гораздо большему количеству данных, мы приходим в палату со смартфоном и можем посмотреть British Thoracic Society или быстро найти инструкцию.
Отделение физических симптомов от психических приводило к тому, что люди с серьезными психическими заболеваниями умирали примерно на 20 лет раньше, чем остальные
Еще одна важная сфера медицинского образования — это использование моделей и техники имитации. Ее часто используют в анестезиологии и хирургии. А в психиатрии моделируют среду, чтобы протестировать и проанализировать реакции на различные ситуации и чтобы увидеть, как люди работают в команде.
Какие риски несут новые технологии и что с ними делать?
Создавая инновационную систему, к которой так много людей получает доступ за такой короткий срок, невозможно успевать все проконтролировать. Люди из академической и медицинской сферы сейчас как раз думают, что с этим делать. Пока мы проверяем одно приложение, выходит уже его десятая версия или оказывается, что люди вообще перестали им пользоваться. Может произойти все что угодно. Я не знаю, как решить эту проблему. Я не знаю, как найти баланс между безопасностью и пользой. Не хочется тормозить инновации, в то же время не хочется причинять людям вред. Возможно, нужно принять тот факт, что новые технологии действительно несут риск для людей, и, да, нам от этого не по себе, но нужно быть более открытым и делать технологии более доступными. Необходимо модернизировать и ускорить процесс оценки таких технологий. Я думаю, что крайне важно понять, что в здравоохранении нет ответов на все вопросы, что иногда случаются ошибки, но все это происходит потому, что мы пытаемся повысить уровень здравоохранения.
Как вы думаете, будут ли инновации в здравоохранении все чаще появляться именно в развивающихся странах? И не будет ли так, что качество здравоохранения в них станет лучше, чем в странах с уже утвердившейся системой?
Интересное заявление. Думаю, да, это возможно. Любые инновации появляются там, где есть потребности. Там, где не все население может получить доступ к системе здравоохранения, но при этом у него есть доступ к определенным технологиям, например, смартфонами с 2G- и 3G-связью. Это действительно характерно для некоторых развивающихся стран.
Многие хотят соблюдать конфиденциальность. Не помешает ли это обмену информацией?
Да, такая проблема существует уже сейчас. В области психического здоровья, например. Но это на самом деле редкие случаи: только небольшое количество данных в области психического здоровья связаны с рисками. Больше всего меня беспокоит, что страховые компании будут делать с такой информацией. Если страховщики начнут говорить: «Итак, вы набрали 5 фунтов за последние 6 месяцев, поэтому мы повышаем ваш страховой тариф», то люди не захотят больше использовать цифровые технологии.