Спикер: Вадим Чеклецов
Интервьюер: Варвара Назарова
Вадим Чеклецов — директор Российского исследовательского центра «Интернет вещей»; получил образование в Институте философии РАН. Автор книги «Чувство планеты. Интернет Вещей и следующая технологическая революция».
Что конкретно представляет собой Интернет вещей сегодня?
Ничего. Интернета вещей не существует. И я хотел бы это подчеркнуть. На данный момент глобальной сети нет, есть только локальные, у которых разные протоколы передачи данных и разные языки. Единого интернета вещей пока не существует.
Есть ли желание создать такую сеть? Были ли предприняты какие-то попытки по ее созданию?
Конечно. Сейчас идет борьба между различными протоколами и форматами, и крупным компаниям следует прийти к соглашению, а это непростая задача. В этой области существует множество технических вопросов, и наши партнеры выпустили первую книгу на русском языке, посвященную им: «Интернет вещей» Александра Рослякова. Она описывает всех участников и все консорциумы, несмотря на то что область очень зыбкая и ее анализ связан с рядом трудностей.
Ассоциативная карта мобильных технологий. Источник: Dmje / Flickr.com
Означает ли это, что в ближайшем времени появится формат, который поглотит все остальные?
Это произойдет через пять, максимум через семь лет. Все основные принципы и службы уже существуют на локальном уровне, и осталось немного времени до массового взрыва. Единственная трудность — это прийти к какому-то соглашению.
Как изменится общество, когда Интернет вещей станет единым?
По правде говоря, это бесконечная тема для обсуждения. Рассмотрим город в глобальном плане. Интернет вещей повлияет на все сферы городских технологий, такие как системы умного охлаждения центров обработки данных; системы электроснабжения; гидроэнергетику. Энергоснабжение — это отдельная область, где инженеры работают бок о бок с программистами.
Интернета вещей не существует
Говоря о жизни города, прежде всего, стоит уделить внимание сенсорам. Существует множество беспроводных сенсорных сетей, которые отслеживают данные и изменения во всем, включая свет, почву, шум, температуру, воздух и прочее. Такие сенсоры становятся все дешевле. В принципе, каждый может позволить себе установить такую беспроводную сенсорную сеть в любом месте. Некоторое время назад Google купил Nest, который, бесспорно, является стартапом Интернета вещей. Nest занимается продажей термостатов, являющихся новым источником информации о людях. Google также следит за пользовательскими запросами, за геолокацией и минимальными данными сенсоров смартфонов. И существует большое количество носимых датчиков. Google также поставляет широкий ассортимент оборудования для наблюдения.
Если говорить об обществе, надо начать с сознания. Его также можно отслеживаться, передавать на разные интерфейсы, можно прочитать, как данные о геолокации. Различные интерфейсы предоставляют возможность коммуницировать с другими невербально, на эмоциональном уровне. В мире Интернета вещей существует классификация видов коммуникации: человека с самим собой, человека с другим человеком, человека с неодушевленным предметом (машиной), и межмашинная коммуникация.
Что касается местных сообществ, мы за открытость! Если у людей есть понимание, как контролировать данные, то через эти данные они могут удаленно влиять на среду. В данных обстоятельствах возможности для местного самоуправления невероятно расширяются. Например, сенсоры могут использоваться общественными деятелями. Сейчас большой спрос на датчики загрязнения воздуха: во-первых, они дешевые, во-вторых, люди не доверяют правительству. Лично я тоже не доверял бы правительству, и если вы живете возле завода, то датчик загрязнения воздуха вам пригодится. Поэтому, если у людей есть доступ к данным, если они могут контролировать их и ландшафт Интернета вещей, они становятся более свободны от внешнего контроля.
В данном ключе Интернет вещей служит основой демократии.
С одной стороны, это основа для демократии, с другой стороны, он дает возможность контроля. Все технологии работают в обоих направлениях. Наши данные принадлежат не нам. Они принадлежат правительству, корпорациям, кому угодно, только не людям. Это может привести к существенному столкновению, поэтому мы должны бороться за обладание этой информацией.
Все, изобретенное научными фантастами, уже существует
Какой сценарий более вероятен в России через двадцать лет?
Я думаю, у него есть много разных вариантов, в зависимости от конкретного места и от конкретных людей. Где-то все будет в порядке, но где-то он будет не таким хорошим. Конечно, существует вероятность тотального контроля, как в Китае. У нас уже есть контроль: через смарт-карты, IP-телефонию и так далее. Я думаю, эта история свободы и несвободы существует сейчас, и она очень важна.
Что еще может последовать за развитием локальных сообществ?
Кроме сенсоров, существует еще два интересных результата появления Интернета вещей. Предметы теперь обладают памятью и могут быть интерактивными. В книге Брюса Стерлинга «Shaping Things» это подробно описывается. В ней содержатся красочные примеры объектов-порталов или объектов-входов.
Таким образом, Интернет вещей предоставляет нам сенсоры, удаленный доступ, память предметов и интерактивность. Используя все это, у вас появляется полуживой и необычный мир. В моем понимании, это возвращает общество от рационального восприятия мира к более архаичному. Такой мир кажется волшебным и одухотворенным: говорящие предметы, чувствующие деревья.
Есть ли прогнозы, связанные с Интернетом вещей, которые сбываются уже сейчас? На том уровне, на котором он развит.
Все прогнозы сбываются. В принципе, все, изобретенное фантастами, уже существует, просто оно еще не получило массового распространения. Дело еще в психологической готовности к этому. Нынешняя ситуация очень похожа на период до появления интернета, когда все сидели в локальных сетях. Массовость начнется, когда дедушки и бабушки будут пользоваться такими сервисами, как Mail.ru, и до этого остается 5−7 лет.
Обложка для паспорта, блокирующая радиочасточную идентификацию. Источник: Adafruit Industries / Flickr.com
Мобильные телефоны и интернет являются неотъемлемой частью нашей жизни. Будет ли возможность отказаться от Интернета вещей после его внедрения?
Я думаю, что это будет трудно. Вот почему мы продвигаем идею «цифровой гигиены». Цифровые, медиа- и технозависимости существуют уже сейчас, и в информационном обществе должен быть высокий уровень медиакультуры, чтобы противостоять их развитию. Вам не следует отказываться от технологии, но вы должны учиться обращаться с ней.
В рамках теории систем есть очень важный момент. Он заключается в том, что при настройке более сложной системы необходимо сохранить возможности и знания из предыдущей. Таким образом, пользуясь электронной почтой, нужно сохранить ее и в традиционном бумажном виде, он в каком-то смысле устаревший, но функциональный. Это правило работает и для Интернета вещей: вы должны сохранить навыки «работы стамеской».
Возвращаясь к городам и городскому планированию. Наиболее важные технологии — это сенсоры и чувствительность города к людям, которые там находятся. Что еще может применить в городах?
Сенсоры нужно понимать более широко. Это не только средства для измерения углекислого газа, шума, света или сердцебиения, но также они могут считывать работу любого устройства. Со стандартными интерфейсами и протоколами такие устройства могут устанавливать контакт и обмениваться информацией. Это не только сенсоры, но целая система для фундаментального изменения мира. Другим результатом Интернета вещей является геопозиционирование и все виды идентификации. Это связано с сенсорами и будет использоваться повсеместно. Например, в промышленности это называется четвертая индустриальная революция: 3D-принтеры, параметрический дизайн, смарт-производство. Промышленность всегда оказывает влияние на города, и в данный момент модели отраслевого распределения очень сильно изменяются.
Данные не принадлежат нам, они принадлежат правительству, корпорациям, кому угодно, но только не обычным людям
В городах очень популярны RFID-метки. Они сейчас используются в билетах московского метро, а также нынешние смартфоны могут быть запрограммированы на то, чтобы использовать их в других целях. Интернет вещей для промышленности — это железнодорожные пути, смарт-коды, автоматическая сборка и демонтаж, регистрационные метки и сенсоры для робототехники. Недавно на международной промышленной выставке была представлена загрузочная автоматическая машина без оператора. И несмотря на то что ее действие основано всего лишь на простейшей работе камеры, несколько крупных предприятий, больших магазинов и компаний выстроились в ряд за этой машиной.
Есть ли место людям в такой промышленности?
Мы много спорили об этом. Компании покупают машину, которая заменяет грузчика с зарплатой 30 000 рублей. И мы не знаем, где тогда люди будут работать. Директора компаний провозглашают такой лозунг: «Люди не должны работать, люди должны развивать». Возможно.
Общество без грузчиков?
Я бы не хотел делать заявления сейчас, и вообще довольно тяжело делать выводы заранее. Со времен аспирантуры мы называли себя футурологами, но, честно говоря, никто не знает, что именно случится и почему. Все это зависит от сложности системы, а сложная и стохастическая система склонна порождать непредсказуемые результаты. Мы сможем сказать что-то определенное только в течение следующих пяти-семи лет. Что случится потом — пока что только фантазии. В своей книге я написал про разумные ландшафты, продолжение тела в пространстве и времени. Я надеюсь, это произойдет, но пока это скорее научная фантастика, а не прогноз.
Должна ли быть правовая база для цифрового развития?
Существует множество правовых вопросов. Евросоюз работает над ними очень быстро, и процесс стандартизации сенсоров и других вещей идет во много раз быстрее чем в России. В этом мы очень сильно отстаем.
Можно ли сравнивать Россию с другими странами в данной области?
Несомненным лидером является США. У них есть Google, Cisco Systems, IBM, Intel — все ведущие кампании. У Китая своя история, но они определенно понимают кое-что. Около 80% их правительства — инженеры, и они приняли государственную программа, посвященную Интернету вещей, — все это может позволить им сделать большой шаг вперед. Также Япония и Корея. Конечно, есть Apple, но у них свой собственный заранее установленный интерфейс, и у пользователей просто не остается выбора.
По сравнению с этим у России нет ничего. У нас существует несколько крутых проектов, рабочих прототипов и интерфейсов (что самое примечательное), таких как GO+. Но все это не систематизировано, и у нас просто нет необходимых ресурсов для конкуренции.